Владимир Юрченко: Во-первых, как только мы с Максимом Ворошиловым пришли в компанию, у нас уже была идея, что дистрибуцию в S&P Digital нужно выводить в отдельный бренд — хотя бы просто потому, что многие путаются между S&P Digital как лейблом и S&P Digital как дистрибьютором. Во-вторых, собственный бренд необходим и потому, что сейчас музыкальный рынок находится на подъёме: за последние пару лет количество независимых лейблов в России выросло в два раза. И конечно, нам важно иметь отдельный бренд, который бы прочно застолбил за собой место в индустрии, ассоциировался с чем-то быстро изменяющимся, динамичным, отзывчивым к партнёрам, и название Pulse. нам показалось очень подходящим. Собственно, бренд мы придумали ещё в 2024 году, но нужно было решить ряд технических, командных, структурных и других вопросов. Как только это произошло — мы запустились.

Максим Ворошилов: Мы стремились избавиться от путаницы. Когда читаешь индустриальные телеграм-каналы, общаешься с начинающими артистами и даже с профессионалами на рынке, понимаешь, что на S&P Digital смотрят с разных сторон. Кто-то знает нас исключительно как дистрибьютора, кто-то знает, что мы лейбл, и сотрудничает с нами. 

Сейчас мы чётко разделили деятельность на два направления, чтобы все понимали, что Pulse. — это современный надёжный дистрибьютор, а S&P Digital — полноценный, мощный лейбл, на котором выпускается огромное количество крупных и начинающих артистов. И этот лейбл никуда не уходит, с ним также можно продолжать сотрудничать.

В.Ю.: Как правило, мы смотрим на две основные вещи. Первая (хотя их можно рассматривать в параллели) — это, конечно, вал по деньгам. Если к нам приходит совсем начинающий лейбл — пусть и выпускающий много релизов, но зарабатывающий 20 тысяч рублей в квартал, мы скажем: «Ребята, подрастите, постройте свою работу, настройте A&R. Будем следить за вами, общаться, держать связь. Но пока мы не готовы работать».

У нас есть входной порог, который постоянно увеличивается, потому что иначе мы просто захлебнёмся в количестве партнёров. А мы всё-таки очень хотим, чтобы удавалось каждому партнёру уделять время, налаживать с ним контакт. Мы не хотим превратиться в механическую дистрибуцию, которая действует чисто по форме приёма заявки и выгрузки релиза на площадки.

В общем, первая категория партнёров, с которыми мы сотрудничаем — это лейблы, которые уже преодолели определённый порог ежеквартальной отчётности и просто хотят сменить дистрибьютора.

Второй тип наших партнёров — это лейблы, которые приходят «с нуля». Они только запускаются, у них может даже не быть своего каталога, но они правильно и грамотно презентуют свою философию, свою команду, свои подходы, A&R. Один из самых ярких примеров — это лейбл Native, который пришёл к нам буквально без какого-либо бэкграунда и уже за первую пару месяцев работы с нами выпустил несколько чартовых треков. Для нас важно понимать, что у лейбла сильная команда и она знает, как работать.

М.В.: На самом деле есть ещё третья категория наших партнёров — это артисты с большими каталогами: «Звери», Диана Арбенина, Thomas Mraz. С некоторыми известными артистами типа Скриптонита мы работаем чисто по винилу, производим всю дискографию.

В.Ю.: С удовольствием работаем. Например, у нас есть партнёр Fancy Music, который работает с классической, неоклассической, неоджазовой музыкой. Есть в числе партнёров и нишевый лейбл из Питера, который выпускает авангардную и экспериментальную музыку. В таких жанрах в принципе невозможны большие цифры в стримингах, но нас это не смущает, мы просто получаем эстетическое удовольствие от совместной работы.

В.Ю.: Что-то обновилось, какие-то ниши освободились. Международные мейджоры либо заморозились, либо совсем ушли с рынка. Будто молодые ребята поняли, что сейчас их время, что им нужно создавать что-то в этом новом мире. Понятное дело, что большая часть из этих нескольких тысяч новых лейблов — какие-то студенты, которые выпускают музыку через DIY-дистрибуцию, но тем не менее некоторые из них уже выросли до нормальных масштабов. Мне кажется, именно за счёт того, что наша индустрия в принципе замкнулась в себе, появился новый микроклимат. Все стали гораздо быстрее, активнее двигаться, поняли, что сейчас то время, когда ушли старые герои, а новых не появилось, и есть возможность занять эти ниши. Стали появляться новые жанры, как условный опиум-кор, который во многом в России сейчас развивается за счёт локальных продюсеров, которые работают с западными артистами.

М.В.: На мой взгляд, сказалось еще развитие технологий и их доступность. Сейчас тебе не нужна суперпрофессиональная студия за большие деньги, можно создать трек и сделать крутую аранжировку в домашних условиях. Стала доступнее и дистрибуция — у многих начинающих лейблов уже есть собственные кабинеты. Да, может быть, они не предоставляют артистам полный цикл и могут не быть суперпрофессионалами, но они находят себе надёжного партнёра, более глобального дистрибьютора и через него доставляют свою музыку до платформ.

В.Ю.: Если в целом посмотреть на индустрию, то она сейчас растёт очень активно. Наша ассоциация, НФМИ (Национальная федерация музыкальной индустрии. — Прим. BandLink), недавно выпустила исследование по аналитике рынка стриминга России: он вырос практически на 48% за 2024 год. С другой стороны, всё-таки такой стремительный рост обусловлен тем, что в 2022 году было падение. Но тем не менее рынок рос и до этого каждый год.

Я думаю, что, если бы мы сравнили свой рынок на текущий момент по данным IFPI (Международной федерации производителей фонограмм. — Прим. BandLink) с другими рынками мировыми, мы бы в топ-10 точно вошли. Бизнес достаточно выгодный, поэтому игроков становится больше.

В.Ю.: Лайнап того же «Пикника Афиши» (рад, что он вернулся в Коломенское!), может, не дарит таких сюрпризов, как раньше, но, например, у той же «Дикой мяты» очень свежий и интересный состав. Много новых имён: например, группа obraza net с чуть больше чем 300 тысячами слушателей в Яндекс Музыке и «Синдром главного героя», которые тоже выстрелили из ниоткуда, а ещё интереснейший артист из Питера Melekess, который мешает северный фолк с поп-музыкой. На самом деле артистов очень много, просто времени ещё недостаточно прошло, чтобы все эти ребята подросли и застолбили свои места.

Знаю, что организаторы внимательно следят за тем, кто как выстреливает, и смотрят не только на количество проданных билетов на концертах, но и что вообще артист может дать фестивалю своим выступлением.

В.Ю.: Бывают ситуации, когда мы начинаем общаться с понравившимся артистом, узнаём, что он уже подписан на какой-то лейбл, и в итоге они оба оказываются у нас. При этом у нас бывают комбинированные сделки с лейблом S&P Digital  и дистрибуцией Pulse., тут возможны разные опции, мы гибко подходим к вопросу.

М.В.: Для поиска артистов у нас есть целая аналитическая система, которая изучает все открытые источники, доступные площадки, стримы, просмотры, прослушивания, количество подписчиков и подсвечивает необычные взлеты. Мы можем в этой системе по фильтрам отобрать интересных нам артистов и лейблы. То есть при выборе мы основываемся не только на своих ощущениях, но и на данных.

В.Ю.: Тенденций на самом деле много. С одной стороны, есть уход в спокойную атмосферную музыку, в том числе и эмбиент — оттуда рост популярности треков для релаксации, сна. В нервной обстановке людям нужно как-то расслабляться, переходить в медитативное пространство, и музыка в данном случае выполняет эту функцию. Противоположная тенденция: тренд на фонк, опиум-кор, слоу-кор, хоррор-хор — истеричную, сложную музыку. Это жанр очень загруженного информационного фона.

Кроме того, активный рост артистов вроде «Бонд с кнопкой» говорит о возврате к рок-музыке — честной, искренней, которая показывает преимущество живого исполнения. Думаю, что появится ветка новых героев с гитарой в руках. Тут не отстаёт и хип-хоп, артисты жанра ищут новые смыслы. Например, SODA LUV пытается с живой музыкой тоже взаимодействовать.

Ещё один тренд — возрождение интереса к фолк-музыке в совершенно разных проявлениях: начиная с вирального взлёта Кадышевой и заканчивая нишевыми артистами вроде «Комонь» или Ay Yola. Помимо них, появилось много неизвестных фолк-артистов: мы не видим их в медийном пространстве, но иногда я ищу что-то новое в Яндекс Музыке и нахожу много региональных музыкантов, у которых уже больше ста тысяч слушателей. Посмотрим, куда это нас приведёт. Возможно, к новому звуку, основанному на музыкальных традициях.

Ещё мы видим интерес к тяжёлой музыке. Например, растёт группа «Мегамозг», которая начинала с совсем небольших цифр. Другое явление — рок с элементами поп-музыки, как «13 карат», «Три дня дождя», которые очень быстро взлетели до площадок уровня VK Stadium. Я вижу, что коллеги из того же Black Star, которые всегда чутко понимали тренды, начинают развивать именно такую агрессивную волну, на которой всё сделано по законам поп-музыки. В общем, тут много-много микротенденций. Мне кажется, они образуют такое многослойное музыкальное пространство, где очень много и пересечений, и нишевых сцен.

М.В.: Я считаю, что чарты стали более репрезентативными, потому что сейчас это не просто отражение той музыки, которую площадка показала на витринах в пятницу и все её послушали. Сейчас всё идёт в сторону рекомендательных алгоритмов: Моя волна, VK Mix — все они подстраиваются под личные интересы и вкусы. И, соответственно, за счёт того, что сейчас аудитория всё-таки больше слушает индивидуальную подборку, которая подстраивается именно под неё, чарты отображают более реальную картину в плане трендов. 

В.Ю.: ТикТок же не был совсем закрыт, он просто не показывал пользователям ролики, залитые после февраля 2022 года. Интересно, что начали вируситься старые видео — у нас так взлетело несколько треков. Но сейчас все снова научились им пользоваться полноценно. За счёт ТикТока залетел Fortuna 812, тима ищет свет, лампабикт — примеров очень много. Все знакомые A&R-специалисты не вылезают оттуда, постоянно мониторят тренды.

Я чуть настороженно смотрю на это: успех в ТикТоке кружит голову, артист смотрит на миллионные прослушивания, решает дать концерт, а в итоге на него и сотня человек не приходит. Этот разрыв между онлайн-популярностью и популярностью на сцене, которая в итоге и создаёт артиста, ещё предстоит преодолеть многим. 
Много лейблов и артистов сейчас настроены на то, чтобы делать музыку, которая может вирально взлететь за счёт алгоритмов. Есть даже такой термин, dry stream paradox, его применило одно издание в отношении Spotify несколько лет назад. Переводя фривольно, это «сухострим» — ситуация, в которой весь успех артистов заключён в онлайн-сервисах: они не продают мерч, не продают билеты на концерт. И это проблема индустрии — конвертировать успех в ТикТоке в реальный. 

М.В.: Сейчас мы не видим такого масштаба на нашем рынке, но я не исключаю вероятности, что кто-то из артистов активно использует подобным образом ИИ, но не говорит об этом публично. Уникальных инструментов, которые позволят определить, были ли созданы трек или обложка искусственным интеллектом, пока нет, хотя компании и стремятся вводить такие инструменты.

Но что эта проблема нарастает, это точно. Идёт много обсуждений и в России, и в мире вообще о том, по каким ставкам должна монетизироваться ИИ-музыка. Одно дело, когда артист воспользовался нейросетями частично, другое — когда просто наштамповал готовые треки. Например, в США был случай, когда артиста посадили за полноценный фрод, потому что он заработал миллионы долларов на 170 выдуманных проектах. Мы, в свою очередь, присматриваемся к таким кейсам и стараемся вводить свои инициативы.

В новой версии личного кабинета у нас будут инструменты по уведомлению об использовании искусственного интеллекта: артистам надо будет проставить необходимые галочки, указав, где он был применён полностью или частично. Мы пока эту информацию будем собирать для себя: вполне вероятно, что её в будущем попросят стриминговые платформы.

Мы не против использования искусственного интеллекта как помощника, но очень скептически относимся к использованию генеративного ИИ в стопроцентном виде. Все-таки нужно уважать произведения, фонограммы, аранжировки, созданные реальными людьми.

М.В.: Во-первых, сейчас на платформы отгружается огромное количество треков абсолютно разного качества и содержания. И в этом проблема для артистов — пробиться при таком уровне конкуренции, ещё и с учётом ИИ, о котором говорили ранее.

В.Ю.: Большая потенциальная проблема за пределами музыкального мира — это состояние мировой экономики, которое трудно предсказать. В сложной экономической ситуации люди отказываются от необязательных трат, в которые, к сожалению, входят подписки на музыкальные стриминги и видеосервисы. И в таком случае рост рынка, в котором мы живём последнее время, остановится.

Если начнётся откат назад, сложнее всего в этой ситуации будет артистам, которые не смогли конвертировать успех от взлетевшего трека в продажу мерча и билетов. У тех, кто комплексно работал над своей фан-базой, давал концерты и работал над имиджем, шансов удержаться намного больше.

И да, вторая проблема — это фрод, о котором уже сказал Максим. Сейчас многие площадки — и российские, и зарубежные — пытаются с ним бороться, но недобросовестные артисты постоянно придумывают новые способы накруток. Поэтому мы — за чистые показатели: чем прозрачнее и понятнее данные о чартах и взлётах, тем лучше для всей индустрии.